ЛЕВ ДЛЯ ХАМЕЛЕОНА
Представляя на Венецианском фестивале фильм «12», Никита Михалков успешно замаскировался под Новодворскую. Жюри поверило и выдало ему специального «Золотого льва». «За великую способность воплощать бытие во всей его сложности с безграничным мастерством и гуманизмом», а проще говоря – за модную нынче политкорректность.
Игра в присяжных заседателей
Витиеватая формулировка полностью отражает творческую несостоятельность фильма. Перенося в российскую реальность классическую картину Сидни Люмета «12 разгневанных мужчин», Никита Сергеевич забыл о фирменных приёмах американского коллеги и безнадежно угробил его идею. У Люмета присяжные, решавшие судьбу обвиняемого в убийстве приёмного отца пуэрто-риканского парнишки, сидели в маленькой комнатке, изнывая от палящего солнца, и порой были готовы убить друг друга. Сверх того оператор снимает таким образом, что помещение постепенно кажется всё меньше, а потолки всё ниже. Эффект получается потрясающий. Жара, духота и сконцентрированная в тесной комнатушке ненависть ощущается почти физически, заставляя даже самого толстокожего зрителя почти физически ощущать напряжённость действия.
У Михалкова всё наоборот. Судящие чеченского подростка, обвиняемого в убийстве приютившего его русского офицера, заседатели с удобством расположились в просторном физкультурном зале московской школы. Их не беспокоит бушующая за окном метель, а главное – никто не испытывает к товарищам по заседанию никаких сильных чувств. Присяжный-демократ (Сергей Арцыбашев) не любит коммунистов, присяжный-таксист (Сергей Гармаш) евреев и кавказцев, но едва доходит, до общения с коллегами, относящимися к нелюбимым категориям, сразу начинаются оговорочки типа: «я не вас имел в виду…» и «ты - то человек хороший…», после которых весь драматизм, бессильно растворяется под высоченным потолком зала.
Непродуманность обстановки и квелость атмосферы усугубляется проколами сценария. Первый усомнившийся присяжный (Сергей Маковецкий), талантливый инженер и глава представительства крупной зарубежной фирмы, руководящий 850 подчинёнными. От такого человека ждёшь чётких аргументов и железной логики. Всё это герой Маковецкого и демонстрирует. Но…только, начиная со второй трети фильма.
Поначалу же, имея полный портфель доказательств невинности подсудимого, данный персонаж благостно смотрит на иконку, что-то беспомощно блеет, а потом заявляет: «Если меня никто не поддержит, я откажусь от своего мнения!» К счастью, второй присяжный, старый мудрый еврей (Валентин Гафт), справляя большую нужду, тоже усомнился. А если бы нет? Так бы правдолюбец и засадил парня?
Дальше бред нарастает. В середине фильма свой чемоданчик с оправдывающими подсудимого документами демонстрирует ещё один заседатель – опытный строитель (Виктор Вержбицкий). Между тем, до того момента он исправно голосовал: «виновен». Почему? Он что имеет личные счёты с подсудимым? Или, как и персонаж Гармаша, не любит лиц кавказской национальности? Ничего подобного, да и вообще никаких сведений об этом присяжном кроме профессии, нам не сообщают.
Вскоре, вы просто перестаёте обращать внимание на бессмыслицу, потому что понимаете: никакой это не суд, а театральный капустник. На нём изображающие судебный процесс, корифеи нашего кино откровенно валяют дурака, а картина распадается на их длиннейшие и часто не относящиеся к делу красочные монологи. Режиссеру поневоле приходится постоянно демонстрировать тоскующего в камере чеченца, чтобы зрители не забыли, о чём собственно базар. Словно подчёркивая несерьёзность происходящего, присяжные по ходу заседания постоянно перекидываются мячиком, а соотношение голосов «за» и «против» вины подсудимого оценивают по-футбольному: «7 : 5…6: 6…снова 7 : 5».
Окончательно ниже плинтуса опускают действие суетливые попытки Михалкова мелочно напакостить конкурентам из телекинобомонда. Угораздило бывшего продюсера телекомпании RenTV Дмитрия Лесневского чем-то не угодить классику? И самый склизкий присяжный (Юрий Стоянов) добросовестно копирует его образ. Не отнял Бог у Алексея Балабанова талант, который создатель «12» давно профукал? И в фильм наспех вставляются мерзкие лохотронщики из фирмы «Брат». Претендуют демократы на часть пряников, отложенных властями для главного киношника всея Руси? Вот вам противный присяжный-демократ, похожий на Новодворскую и до последнего пытающийся засадить чеченёнка!
Но Бог своё дело знает и даже пакости в «12» получаются убогие. Как ни противен своей бесхребетностью герой Стоянова, но он так беспомощно улыбается, так привязан к властной мамочке и приходит в столь искренний ужас, что с обожаемыми женой и дочкой может случиться беда, что вызывает скорее сочувствие. Великовозрастного обалдуя хочется не заклеймить, а погладить по головке и угостить конфеткой. Проваливается и номер с «Новодворской». Внешность и голос похожи, но Валерия Ильинична пытающаяся упрятать в тюрьму чеченского подростка за убийство русского офицера?! Да она лучше девственность потеряет!
Толерантная подлость
Творчески беспомощный фильм оказывается еще и довольно подловатым. Люмет представил свою работу полвека назад, когда осуждение невинных цветных белыми присяжными в южных штатах было обычным делом. Михалков снял фильм, прекрасно зная, что новорожденный российский суд присяжных ни разу не осудил невинного чеченца. Даже обвиняемых в убийстве редактора журнала «Форбс» Павла Хлебникова оправдал, и общественное мнение, включая родственников погибшего, восприняло этот вердикт как должное.
Совсем иной оказалась реакция чеченского общества, когда присяжные оправдали обвиненных в военных преступлениях капитана Эдуарда Ульмана, лейтенанта Сергея Аракчеева и других участников боевых действий на Кавказе. Стоило Рамзану Кадырову пожаловаться на «недопонимание присяжными по данному уголовному делу воли моего народа». А верховный главнокомандующий вооружёнными силами РФ возмущённо добавил, что «по известному убийству в Чечне была огромная доказательная база, и все равно вердикт присяжных оказался оправдательным!».
И дела были немедленно изъяты из ведома присяжных. Будь Никита Сергеевич тем православным державником, которого из себя строит, наверняка бы обратился к подобной теме, как это сделал Балабанов в «Войне». Но режиссёру тогда не видать венецианского льва, как своих усов, а Михалков не Балабанов, чтобы отказаться от вкусного ради какой-то правды. И бестрепетно разоблачает таксиста-фашиста, который оказывается, собственного сына побоями чуть до петли не довёл! Зато появляющиеся в кадре чеченские боевики показаны вполне благостно. Такие красивые и гордые джигиты, детишек и пальцем не трогают, а красивые ножики им дарят.
Свободу воробью-антифашисту!
Ближе к финалу проникается и таксист, все готовы голосовать за невиновность и вот тут-то где Люмет заканчивает, Михалков вываливает на зрителей целый самосвал засахаренных соплей. Сыгранный им седогривый присяжный-художник, оказывающийся отставным офицером, тоже признаёт, что пацан не виноват, но предлагает его осудить. Потому что на свободе, его найдут подлинные убийцы, а в тюрьме он сможет отсидеться, пока господа присяжные не отправят злодеев за решётку!
Господа возражают. У одного гастроли, у другого несколько хирургических операций, у третьего командировка в Японию… «Вот потому и живём так, что поболтаем и разойдёмся! - Укоризненно вздыхает его благородие. – А у мальчика кроме нас никого нет!» Присяжные и зрители, готовы провалиться сквозь землю от стыда за свой животный эгоизм, но у героя Маковецкого находится убойный аргумент. Он напоминает, что мальчик гордый, трепетный, в тюрьме может повеситься и как тогда жить?
Седой офицер понимает, что жить тогда невозможно и находит ещё лучший выход. Парня оправдывают, и отставник с мольбертом берёт его к себе, обещая найти истинных убийц. И хотя один из банды, зловещий очкарик славянской национальности, выходя из зала суда, бросает на сладкую парочку очень недобрый взгляд, становится ясно: злодеев ждёт суровая кара.
Но и это ещё не конец. Чеченёнок освобождён, но в спортзале остался запертым залетевший туда воробушек. Поскольку идейно выдержанная птичка в ходе заседания антифашистски накакала на голову злому таксисту, она тоже заслуживает свободы. И персонаж Маковецкого, в очередной раз, посоветовавшись с иконкой, открывает настежь все окна. Птиц улетает, гуманный присяжный уходит, а я вдруг подумал: каково будет нечеченским мальчикам и нетаджикским девочкам, которые придут заниматься в промороженный заснеженный зал?
Под маской Новодворской
Подобно хамелеону, бравирующий своим монархизмом режиссёр, виртуозно перекрашивается в политкорректного либерала, типа той же Новодворской. Возможно в Венеции его макияжу поверили. Только мне представляется: плевать он хотел и на либерализм с патриотизмом, и на русских с чеченцами, и на евреев с антисемитами…На всех, кроме себя любимого, постоянно жаждущего, денег и престижных премий. Просто прёт у него из всех щелей нехитрая идеология: хорошо жить при любом режиме любой ценой. Отсюда и великолепные образы наглых жлобов, прославившие Михалкова, как актёра. Вороватый проводник Андрюша в «Вокзале для двоих», распальцованный директор станции техобслуживания Трунов в «Инспекторе ГАИ», женящийся на деньгах купчина Паратов в «Жестоком романсе» и приторговывающий героином мафиози Михалыч в «Жмурках» по праву считаются лучшими ролями Никиты Сергеевича и почему-то очень напоминают его самого, только избравшего другую профессию.
Совсем иное дело, когда приходится перевоплощаться в органически чуждого всякой корысти императора Александра III в «Сибирском цирюльнике» или честного офицера - отставника в «12». Старается человек, гримируется, патриархальную бороду и благородные седые кудри цепляет, только глаза никуда спрятать не может. А они холодные, рыбьи и внутри, словно арифмометр цифирьки вертит, торопясь подсчитать, где больше дают.
Поскольку самых престижных «львов» дают на прогнившем Западе, где в цене политкорректность и толерантность, надо и товар соответствующий выдавать. Михалков и выдаёт. Что в «Сибирском цирюльнике», где высшая доблесть русского офицера – пойти на каторгу за американскую шлюху, что в «12». Пиарить национальные меньшинства, способствующие формированию нового мирового порядка, не менее выгодно, чем воспевать штатовских потаскух, а вот до непрестижных русских меньшинств в бывших советских республиках или Чечне с Ингушетией, у православного патриота Михалкова никогда руки не доходили.
Наоборот, хан Назарбаев, при котором славянское население Казахстана за 10 лет сократилось на 2 миллиона, постоянный объект его славословий и наш гений страшно бесится, когда ему это припоминают. Когда бывший нацбол Дмитрий Бахур, раскидал повествующие об этом листовки и кинул в мэтра яйцом, тот, дождавшись пока на Бахуре повиснут охранники, от всей души заехал ему ногой по лицу, а потом на голубом глазу объяснял, что нога не его.
Зато защищать чеченских подростков на экране, мы первые! Ведь помимо, беспроигрышной темы с нацменьшинствами, именно разноцветные детишки сейчас за бугром последний писк моды. Даже голливудские дивы Мадонна и Анжелина Джоли устроили негласное соревнование: кто больше черных, жёлтых и коричневых младенцев усыновит. Вот и приходится, Никите Сергеевичу, задрав штаны, догонять законодателей мирового гламура.